В 1970 г. на конференции в столице Нигера г. Ниамей было создано Агентство по культурному и техническому сотрудничеству (Agence de coopration culturelle et technique - ACCT), которое с 2005 г. носит название Международной организации Франкофонии¹. Исследователи сходятся во мнении, что целью агентства было «укрепление позиций франкоговорящих стран на мировой арене и решение их геополитических задач»². Несмотря на то, что в учредительной конвенции подчеркивалось, что «инициаторами объединения выступили ведущие политические деятели Африки и стран Магриба», а главной задачей агентства являлось «создание настоящего многостороннего тесного сотрудничества в технической и культурной области»³, многие увидели в этой организации новую форму контроля Франции над своими бывшими колониями⁴.

Вопрос о том, какую роль сыграла Франция в появлении международной организации, объединившей франкофонные государства, до сих пор является дискуссионным. Президента Франции Ш. де Голля (1958-1969 гг.) по праву называют «отцом - основателем» франкофонного мира и основоположником внешней культурной политики Пятой республики. Однако некоторые современные исследователи отмечают, что генерал как минимум сдержанно относился к международной институционализации франкофонии, и именно поэтому ACCT было создано в 1970 г., вскоре после его ухода в отставку, а инициатива создания агентства действительно исходила от африканских лидеров⁵. Чтобы понять, находилась ли Франция у истоков создания АCCT или инициатива все же принадлежала президентам африканских стран Л. Сенгору (Сенегал), А. Диори (Нигер), Х. Бургибе (Тунис), необходимо проанализировать как обстоятельства, при которых появилась ACCT, включая франко-африканские отношения, так и возникновение идеи франкофонного объединения.

В результате нескольких столетий французской колониальной экспансии Французская империя в межвоенный период XX в. охватывала около 12,5 млн км², а французский язык стал одним из самых распространенных в мире⁶. Прямая система управления предполагала культурную и лингвистическую ассимиляцию местного населения. Французские власти приобщали жителей колоний к французскому языку, который становился «средством межэтнического и международного общения в Африке, языком науки и культуры»⁷. Колонии рассматривались как продолжение национальной территории; согласно социологическому опросу, проведенному в марте 1946 г. во Франции, 63% французов высказались за то, чтобы «жители колоний имели такие же права, как и население метрополии», а «империя должна строиться на принципе равенства»⁸. Ш. де Голль в беседе с А. Пейрефитом⁹ так оценил французскую колониальную систему: «Мы с самого начала основывали нашу колониальную Империю на принципе ассимиляции. Мы хотели быть республикой ста миллионов французов, как будто все они на одно лицо». По убеждению де Голля, именно этот фактор повлиял на то, что французы воспринимали потерю колоний как «национальную катастрофу»¹⁰, вместе с тем ассимиляторской характер колониальной политики позволил Пятой республике создать тесные культурные связи с колониями, что стало важной предпосылкой появления объединения, основанного на французском языке и общих ценностях.

Вторая мировая война не только подорвала экономические и политические позиции Франции, но и ослабила существующие между метрополией и ее колониями связи. По справедливому утверждению исследователя П. П. Черкасова, «мировой авторитет оккупированной Франции стремительно падал, а ее хозяйственно-экономические и политические позиции в колониях пошатнулись»¹¹. После конференции в г. Браззавиле (столица Конго) в январе 1944 г., на которой представители французских колоний впервые получили места в Национальном собрании, «в африканском общественном мнении генерал де Голль стал воплощением политики деколонизации»¹². Колониальная элита полагала, что именно колонии спасли метрополию, и стремилась к пересмотру понятия «Большая Франция». В итоге, в преамбуле Конституции 1946 г. слова «Французская империя» были заменены на «Французский союз», что свидетельствовало о значительных переменах, так как «империя» базируется на подчинении, в то время как «союз» предполагает добровольное согласие всех участников объединения.

Однако процесс распада колониальной системы, столь болезненный для французского общества, воспринимавшего колонии как неотъемлемую часть Франции и ее могущества, было уже не остановить. Сирия и Ливан добились независимости еще во время Второй мировой войны. Де Голль так писал об этих событиях: «“Свободная Франция&8j1; должна была занять по отношению к государствам Леванта новую позицию, отвечающую происшедшим изменениями... мы к тому же полагали, что после окончания войны Франция не сохранит мандат на эти страны... этому, несомненно, помешали бы движение в арабских странах и требования международной обстановки»¹³.

Другим серьезным кризисом, приблизившим крушение французской колониальной системы, стала война в Индокитае (1946-1954 гг.), прозванная в народе «грязной» и приведшая к потере французских колоний в этом регионе. В 1954 г. независимость получили французские владениям в Индии: Махе, Карикалу, Пондишери и Янаону¹⁴. Следующими странами, покинувшими французскую колониальную систему, были протектораты Марокко и Тунис, которые «считались иностранными государствами», так как управлялись не министерством колоний, а через МИД Франции. Как пишет франковед-международник Е. О. Обичкина, «бей Туниса и султан Марокко формально являлись абсолютными правителями, но на деле зависели от генерального резидента Франции»¹⁵. Французские политики считали, что передача власти национальному правительству должна быть постепенной, что позволит модернизировать эти североафриканские государства в духе демократии и либерализма. После череды политических кризисов французскому правительству пришлось подписать в 1955 г. соглашение о признании независимости Туниса и Марокко. Однако фактическая независимость этих стран была достигнута лишь в 1956 г.

Повсеместное усиление национально-освободительных движений в африканских странах подталкивало Францию к проведению реформ: так, в 1956 г. был принят закон Деффера, провозгласивший «задачу широкого привлечения местного населения к управлению территориями»¹⁶. Однако удержать в подчинении оставшиеся колонии было практически невозможно.

По Конституции 1958 г. Французский союз упразднялся, и создавалось Французское сообщество, государства-члены которого имели автономию во внутренних делах, но внешняя политика, экономика и финансы оставались в общей компетенции¹⁷, т.е. у Франции. Подготовкой части Конституции 1958 г., касающейся сообщества, занималось министерство заморских территорий. Все бывшие колонии разделялись на три категории: те, что будут интегрированы в сообщество; которые останутся частью Франции; территории, получающие независимость. Таким образом, впервые вопросы, связанные с предоставлением независимости колониям были рассмотрены на официальном уровне¹⁸.

Оформление сообщества было попыткой удержать колониальные народы, что подтверждают слова де Голля: «Я создал сообщество именно для того, чтобы каждый народ мог идти по тому пути, который его устраивает, желательно, в добром согласии с нами; потому что, в конечном счете, так лучше для всех»¹⁹. Во время своего тура по Африке в поддержку новой конституции летом 1958 г. глава правительства предлагал каждому члену Французского союза либо принять ее и стать участником сообщества, либо, проголосовав «против», незамедлительно получить независимость, но потерять опору в лице Франции²⁰. Это предложение, по мнению французского историка М. Вайса, многие африканские лидеры расценили как шантаж: «им пришлось выбирать между независимостью и хорошими отношениями с Францией, которые гарантировали финансовую и гуманитарную помощь»²¹. Громче всех против проекта голлистской конституции выступал политический деятель и первый президент Гвинеи (1958-1984 гг.) Ахмед Секу Туре, заявивший, что бывшие африканские колонии должны сделать решительный шаг на пути становления независимых государств. Однако Конституция 1958 г. была широко поддержана в Африке во время референдума 28 сентября, так как участие в сообществе сохраняло экономические, политические и культурные связи с бывшей метрополией. Только Гвинея, воспользовавшись «правом на отделение», в том же году провозгласила независимость, а остальные французские колонии вошли в сообщество. Сразу же после того, как стали известны результаты референдума, французские власти объявили, что отзывают из Гвинеи всех советников и прекращают всю финансовую и административную помощь, а также отклоняют любые договоры о сотрудничестве с правительством Секу Туре. Референдум показал, что французская поддержка была необходима колониям и способствовала удержанию этих стран в орбите влияния Пятой республики.

Однако де Голль с самого начала не верил, что сообщество сможет просуществовать долго («Они вошли в него лишь с одной мыслью: как теперь из него выйти»)²², ибо африканские страны все настойчивее стремились к подлинной независимости. К концу 1960 г. на территории Французской Африки образовалось 15 независимых государств, 12 из которых ранее являлись членами Французского сообщества, таким образом оно перестало существовать.

Потеря колоний, таким образом, не сопровождалась разрывом культурных, экономических и технических связей, на смену колониальным отношениям пришла стратегия «сотрудничества». Выступая 13 декабря 1959 г. на заседании Федеральной ассамблеи Мали (государство официально получило независимость в июне 1960 г.), Ш. де Голль сказал: «Вас будут оценивать по состоянию вашего государства и вашим достижениям. Вы берете за них ответственность. Франция от всей души приветствует это. И я добавлю, что Франция готова вам в этом помочь»²⁴.

Социологический опрос, проведенный в 1959 г. во Франции, показал, что с президентом согласен 51% граждан, высказавшихся за сохранение экономического и культурного взаимодействия с бывшими колониями, правда, «исключая все военные и финансовые связи»²⁵. Эти цифры подтверждают, что во французском обществе появилось осознание: поддержка бывших колоний – источник колоссальных расходов, а сотрудничество необходимо развивать в тех сферах, которые не требуют от Франции долгосрочных финансовых обязательств. Обеспечением культурного, технического и экономического сотрудничества на рубеже 1950 – 1960-х годов занимались как государственные, так и общественные организации, созданные в разное время.

В 1961 г. в Пятой республике появилось министерство сотрудничества, которое подготовило «более 200 двусторонних договоров по военному, техническому, культурному, экономическому сотрудничеству с африканскими странами»²⁶. Политикой франкофонного взаимодействия в министерстве иностранных дел Франции занималась Генеральная дирекция по культурным и техническим связям, с приходом к власти де Голля в ее деятельности наступил новый этап. Самое пристальное внимание в 1960-е годы стало уделяться развитию именно технических связей со странами, использовавшими французский язык, особенно с бывшими колониями²⁷. На деятельность службы технического сотрудничества Гендирекции выделялась четверть бюджетных ресурсов всего учреждения²⁸. В первый же год своего президентства де Голль увеличил штат сотрудников Гендирекции, и к 1960 г. под ее началом работало 200 дипломатов. Они руководили 14 тыс. французских преподавателей, технических экспертов, инженеров и советников по культуре, отправленных на работу за рубеж²⁹. Постепенно расширялись и полномочия Генеральной дирекции по культурным и техническим связям. Например, в ее ведение было передано осуществление культурных мероприятий в Лаосе, Камбодже, Вьетнаме, Тунисе и Марокко, которые уже обрели независимость, что привлекло внимание к ее деятельности со стороны французского правительства, парламента и общества.

Перед Генеральной дирекцией стояли совершенно конкретные задачи: сделать доступными для самой широкой публики достижения французской культуры и науки, продвигать повсеместно французские ценности, культуру и язык, «даже в самых отдаленных регионах мира и в странах, чей политический строй кардинально отличается от французского»³¹. В 1964 г. был принят Второй план расширения культурного влияния (1964-1968 гг.), явившийся «идейным продолжением Первого пятилетнего плана и предусматривавший дальнейшее развитие внешней культурной политики Франции»³².

В 1958 г. в Анкаре торжественно открылась первая Лаборатория преподавания французского языка за рубежом, которая занималась подготовкой квалифицированных преподавателей из числа местного населения. В том же году де Голль ввел должность советника по культуре при 14 французских посольствах в бывших колониальных владениях Франции и странах сообщества³³. Общее количество атташе по культуре за 1960-1968 гг. увеличилось с 50 до 91 человека³⁴.

Чтобы продвигать французскую культуру за рубежом, требовалось предпринять ряд шагов по ее поддержанию и развитию внутри самой Франции. Одним из первых организационных шагов де Голля после прихода к власти стало учреждение 3 февраля 1959 г. министерства по делам культуры: в его распоряжение передавались деятельность Государственного секретариата по делам изобразительных искусств и весь блок вопросов, которым ранее занимались различные управления министерства национального образования. Функции нового министерства утвердил декрет от 24 июля 1959 г., провозглашавший, что основной его задачей – «сделать доступными мировые, и в первую очередь французские, шедевры культуры и искусства для как можно большего числа французов; обеспечить широкую аудиторию для французского культурного наследия; создать благоприятные условия для творчества и появления новых произведений искусства»³⁵. Министром культуры был назначен близкий соратник де Голля, известный французский писатель и публицист Андре Мальро (1901-1976). Возглавляемое А. Мальро министерство имело в своем распоряжении очень ограниченный бюджет, однако сам факт того, что впервые правительством был разработан долгосрочный план финансирования культурного развития внутри страны, являлся важным событием. Учреждение министерства культуры в полной мере отражало «стремление генерала проводить амбициозную, тщательно продуманную и планомерную культурную политику во имя величия Франции»³⁶ как внутри страны, так и за ее пределами.

Наряду с министерствами иностранных дел, культуры и образования важную роль в реализации внешней культурной политики Франции и в подготовке создания ACCT играли различные государственные агентства, выполнявшие практическую работу под непосредственным руководством министерств на отдельно взятом направлении³⁷. Так как в основе стратегии расширения экономического и технического присутствия Франции лежала идея «увеличения количества франкоговорящих специалистов», то французские ведомства оказывали и экономическую, и финансовую помощь странам-бенефициарам, а также всемерно поддерживали распространение французского языка в мире.

На рубеже 1950 - 1960-х годов было создано наибольшее число государственных агентств. В 1959 г. появилось Бюро по преподаванию французского языка и связям в области образования, а в 1960 г. правительство основало международную Ассоциацию по защите французской культуры за рубежом, которая в 1962 г. начала издавать журнал «Французская культура», ставший первым печатным рупором франкофонии³⁸. Обозначившийся еще с середины 1950-х годов интерес общества к исследованиям в области гуманитарных и общественных наук отразился на специфике и географии учреждаемых организаций: в 1961 г. открылась Французская археологическая и этнологическая миссия в Мексике, в 1969 г. - отдел древностей в Судане. В 1958-1959 гг. появились первые организации будущей системы Франкофонии: Бюро по исследованиям и контактам, связанным с изучением французского языка в мире (1962 г.), международная Федерация преподавателей на французском языке (1969 г.). В 1964 г. в Париже открылся Международный институт права выражаться на французском языке, главным образом он курировал юридическую сторону продвижения французского языка за рубежом и поддерживал людей, отстаивавших свое право говорить на французском языке, что было особенно важно для двуязычных стран. А в 1966 г. во французской столице заработала Ассоциация франкофонной солидарности. В ее задачи входили «изучение и защита особой солидарности и взаимосвязи между странами, объединениями и людьми, говорившими на французском языке»³⁹. Эту солидарность предполагалось поддерживать на национальном и международном уровнях - объединять людей, которые говорят на французском языке вне зависимости от этноса, религии, культуры. Ассоциация также координировала действия различных объединений и волонтеров, всесторонне поддерживала проекты по расширению сотрудничества между франкоязычными странами.

Африканский континент сыграл важнейшую роль в институциализации международной Франкофонии. В 1961 г. был подписан договор о сотрудничестве в области среднего и высшего образования между Францией и франкофонными африканскими странами, а в следующем году начала работу Университетская ассоциация по развитию обменов с Африкой и Мадагаскаром. В 1965 г. в Намуре состоялась Первая биеннале французского языка, на которой «лидеры африканских стран и Франции обсуждали перспективы Франкофонии»⁴⁰.

По справедливому замечанию египетского дипломата Б. Бутрос-Гали, он был генеральным секретарем Международной организации Франкофония (МОФ) в 1997 – 2002 гг., «без деятельности франкофонных ассоциаций на местах не было бы ни МОФ, ни саммитов глав государств и правительств»⁴¹. Однако количество франкофонных организаций, созданных властями молодых государств, не идет ни в какое сравнение с количеством организаций, появившихся во Франции или при поддержке французского правительства вне границ страны в 1950-1970-е годы. Из чего следует, что политика Франции в области продвижения идеи и развития франкофонии была активнее, чем в других странах.

Вскоре после обретения независимости африканские страны начали активно выступать за углубление культурных и экономических связей внутри франкоговорящего мира, а к 1966 г. вопрос создания международной организации, в основе которой лежала бы идея франкоофонии, уже широко обсуждался. Кому принадлежала идея учреждения подобной организации, сейчас установить трудно. По утверждению авторитетного французского исследователя Франкофонии Х. Денио, министр образования Квебека Поль Жеран-Лажуа был первым, кто в 1960-е годы заявил, что сообщество франкофонов должно объединять не только Францию и Квебек, но и распространиться на все франкоговорящие страны⁴². Президент Сенегала Л. Сенгор, выступая в 1981 г. в Академии наук Французских заморских территорий, настаивал, что идея международной франкофонной организации родилась у него в 1955 г., когда он работал над пересмотром VIII статьи Конституции Четвертой республики (1946-1958 гг.) по поручению правительства правого радикала Эдгара Фора⁴³. Этой же версии придерживалась французская «Монд»⁴⁴. Издание отмечало, что в проекте создания франкофонного объединения активно участвовали президенты Л. Сенгор (Сенегал) и Х. Бургиба (Тунис): 16 мая 1966 г. во время официального визита лидера Сенегала в Тунис «обсуждали конкретные действия по воплощению этой идеи, которую они оба принимают близко к сердцу, в жизнь»⁴⁵.

Мишель Дебре⁴⁶, первый премьер-министр Пятой республики и ближайший соратник Ш. де Голля, в предисловии к книге «Франкофония в движении» также назвал президентов Л. Сенгора и Х. Бургибу авторами проекта: «идея создания франкофонного объединения выражала одновременно и ностальгию, и надежду. Узнав преимущества независимости, африканские страны захотели выгоды от сотрудничества с Францией и они поняли, что это лучшее средство выхода из экономической и интеллектуальной изоляции»⁴⁷. Замечу, что это издание, опубликованное при поддержке французского правительства, было призвано обосновать целесообразность создания экономического и культурного сообщества между Францией и молодыми независимыми государствами Африки.

Вместе с тем А. Пейрефит в книге «Таким был де Голль» утверждает, что де Голль в 1962 г. поручил послу Франции в Кот-д’Ивуаре Рафаэль-Лейгю совершить турне по африканским странам с целью продвигать идею франкофонного сообщества и подготовить создание международной организации: «Посол увидел большую симпатию к этой идее (в африканских странах. - И. З.), но и некоторые колебания… Сенгор и Уфуэ-Буаньи (президент Кот-д’Ивуара. - И. З.) были готовы сами продвигать ее по окончании войны в Алжире. Война закончена (в 1962 г. – И. З.), а они по-прежнему не взяли инициативу в свои руки»⁴⁸. Таким образом, можно говорить о существовании предварительной договоренности между африканскими лидерами, публично выступившими с проектом создания франкофонного объединения, с одной стороны, и французскими властями - с другой. Именно последние, вероятно, являлись настоящими авторами идеи, чью реакцию на проект организационного оформления франкофонии «Монд» в мае 1966 г. охарактеризовала «столь же доброжелательной, сколько сдержанной»⁴⁹.

Интересно, что сам факт употребления слова «франкофония» в высказываниях политических деятелей 1960-х годов помогает лучше разобраться во времени подготовки создания АССТ. В ноябре 1962 г. во Франции вышел специальный выпуск проголлистского журнала «Эспри», который, по мнению многих исследователей⁵⁰, сделал термин «франкофония»⁵¹ общеупотребительным. В журнале были собраны статьи будущих сподвижников ACCT: квебекца Жана-Марка Леже, короля Камбоджи Народома Сианнука, Леопольда Сенгора и др. Последний в своей статье рассматривал общность культур стран, использующих французский язык как главную причину «рождения Франкофонии»⁵². Схожие идеи первый президент Сенегала озвучил на конференции в столице Центральноафриканской республики г. Банги (25-27 марта 1962 г.), предлагая подписать между странами Африкано-мальгашского союза⁵³ и Францией многосторонний договор, инициировавший начало франкофонного объединения. В тоже время в официальной риторике французских властей термин «франкофония» практически полностью отсутствует. Нет его ни в мемуарах де Голля, ни в сборнике его писем и записей. При этом Пейрефит свидетельствует, что в частных беседах генерал употреблял его: «Франкофония – великая идея… Необходимо, чтобы однажды она воплотилась в жизнь… Разумно, создать ассамблею, которая была бы консультативной… и позволила бы делегатам из парламентов африканских стран каждый год приезжать, например, в Париж, чтобы обсуждать общие проблемы»⁵⁴. Во время своего турне по Африке и странам тихоокеанского региона в сентябре 1966 г. президент Пятой республики сказал Пейрефиту, что «после деколонизации международный престиж Франции базируется на культурном влиянии» и «однажды франкофония примет эстафету у колониализма». При этом генерал не верил, что создать международное франкофонное сообщество удастся в ближайшее время, так как «идеи еще не созрели», а Квебек, который, по мнению генерала, «должен быть важнейшей деталью франкофонии», еще не достиг нужного уровня независимости от Оттавы⁵⁵. На одном из заседании совета министров Ш. де Голль обратился к министру сотрудничества Жану Шарбонелю (занимал эту должность в 1966-1967 гг.) с просьбой углублять взаимодействие Франции не только с Африкой, но и с французской Канадой, отмечая что «франкофония должна быть одним из наших крупных предприятий»⁵⁶.

Между тем в 1965 г. Африкано-мальгашский союз был преобразован в общую Африкано-малагасийскую организацию (ОАМО), в нее вошли три новых страны-участницы: Того, Заир, Руанда (а Мавритания, наоборот, покинула ОАМО). Таким образом, ОАМО объединила большинство франкофонных государств Африканского континента и стала площадкой для углубления сотрудничества с бывшей метрополией. По инициативе Л. Сенгора конференция глав государств ОАМО, проходившая в 1966 г. в столице Мадагаскара Антананариву, разработала проект франкофонного сообщества, определяемого как «духовное сообщество наций, использующих французский язык в качестве национального, официального или общепринятого языка»⁵⁷. По сообщениям «Монд» со ссылкой на информационные агентства «Рейтер» и «Франс-пресс», Л. Сенгор выразил надежду, что «Франкофония будет ведущей силой в укреплении экономических и финансовых отношений между заинтересованными странами». Президент Сенегала также предложил создать Совет по высшему образованию, который включал бы представителей от всех государств - членов ОАМО: Бурунди, Франции, Гвинеи, Мали, Мавритании и стран Магриба⁵⁸. Представить проект франкофонного объединения французскому правительству участники ОАМО поручили первому президенту Нигера Амани Диори (которого также избрали президентом этой организации): «именно ему надлежало установить контакты, необходимые для создания объединения в области культуры и экономики»⁵⁹. Реакция французской прессы была неоднозначной. «Монд» писала, что «идея не нова» и требует «осторожных действий, многочисленных контактов и аккуратных обменов мнениями». Издание сообщало, что «Л. Сенгор в течение месяцев пытался убедить Францию и других африканских лидеров, что проект, в котором значительную роль играет французская культура и язык, заслуживает внимания», что на реализацию проекта «Британского содружества на французский манер понадобится длительный срок»⁶⁰. Правоцентристская «Фигаро» отмечала, что А. Диори озвучил экономические проблемы, возникавшие у африканских стран, и выразил заинтересованность в международном сотрудничестве, позволившем в перспективе создать рынки для продажи сырья⁶¹.

Публичная сдержанность французских властей по отношению к проекту франкофонии ОАМО стала предметом широкого обсуждения в прессе: «африканские лидеры хотели, чтобы Франция горячо отстаивала идеи Л. Сенгора и Х. Бургибы, в то время как она принимает их с симпатией, но не желает казаться вдохновителем проекта»⁶². В статье «Теперь слово за Францией» газета «Монд» приводила слова сына Х. Бургибы, который занимал должность государственного секретаря по вопросам иностранных дел Туниса, утверждавшего, что страны Африки «были бы рады увидеть более явный интерес Франции к проекту»⁶³.

Финальная резолюция о создании ACCT была принята на конференции, получившей название Ниамей-I, она проходила в столице Нигера 17-20 февраля 1969 г. при участии министра культуры Франции Мальро. На ней были согласованы общие принципы будущей организации - «уважение к суверенитету стран-участниц и всем национальным и официальным языкам»⁶⁴ - и принято решение учредить подготовительный комитет для разработки окончательного устава ACCT.

Источники однозначно свидетельствуют, что уже во время президентства Ш. де Голля Франция проводила последовательную политику, направленную на налаживание культурных и технических связей с зарубежными странами и на создание франкофонного сообщества, которое служило бы противовесом англо-саксонскому влиянию. Вместе с тем опасение получить упреки в неоколониализме и стремление сохранить имидж президента Франции как «освободителя Африки» не позволили руководству Пятой республики официально встать во главе процесса создания международной организации Франкофонии. Де Голлю приписывают слова: «Не мы должны быть инициаторами. Необходимо, чтобы проект пришел извне, чтобы он созрел в странах, где говорят по-французски и не боятся утвердить свою привязанность к французской культуре»⁶⁷. Так и произошло в 1966 г. на конференции государств - членов Африкано-мальгашской организации, участники которой предложили проект создания международной организации, основанной на идее франкофонии. По сообщениям «Монд», его обсуждение активно велось африканскими лидерами и после конференции, например во время июльской встречи президентов Д. Хамари (Нигер) и М. Кеита (Мали) в Бамако. В статье «Дипломатические переговоры о проекте учреждения франкофонного сообщества продолжаются» отмечалось, что «обсуждение Франкофонии продолжится во время многочисленных запланированных визитов глав африканских государств в Париж», а сам проект «будет затронут генералом во время его официального визита в Канаду», который намечался на 1967 г.⁶⁸

Очевидно, что де Голль не стремился ускорить процесс институционализации международной франкофонии, и этому можно дать несколько объяснений. Во-первых, у Франции уже имелись выгодные двусторонние договоры с большинством африканских стран, что обеспечивало ей сохранение прочных позиций в регионе. Во-вторых, освобождение колоний принесло понимание, что их поддержка легла тяжелым финансовым бременем на Францию. Социологический опрос ноября 1962 г. показал, что лишь 34% французов выступали за политику помощи бывшим колониям, мотивируя свое решение тем, что «они воевали за нас во время войны, и мы не должны позволить им пропадать сейчас»⁶⁹. В-третьих, де Голль был убежден, что для преодоления взаимного недоверия между бывшими колониями и метрополией требовалось больше времени: «Они (африканские лидеры. - И. З.) ни за что не согласятся сейчас воссоздать структуру, в которой они окажутся вместе с французами... Им столько раз повторяли, что они позволили себя эксплуатировать, что они бедные, что это именно мы их ограбили, что теперь они не станут “подставляться”, чтобы их еще раз обвинили в том, что они позволили себя использовать»⁷⁰.