Особенность международного положения Турции после Лозаннской конференции 1923 г. заключалась в том, что ее бывшие противники приобрели статус соседей благодаря получению мандатных прав на территории бывшей Османской империи, которые в Национальном обете 1920 г. были включены в границы турецкого национального государства: Мосул и Александретта (Искендерун). В 1920—1930-х годах вопрос об этих бывших османских провинциях был главной проблемой во франко-турецких и британо-турецких отношениях. До решения вопроса о принадлежности этих земель страна находилась в относительной международной изоляции. Великобритания и Франция, которым оказывали поддержку США, не собирались отказываться от своих старинных привилегий. Французская и особенно британская дипломатия пытались использовать в своих интересах внутренние трудности Республики, чтобы помешать кемалистам стабилизировать положение в стране, ослабить их позиции в регионе и таким образом укрепить еще более свое влияние на Ближнем Востоке, заметно усилившееся после Первой мировой войны.

Спор о территориальной принадлежности Мосула стал одним из главных после лозаннских переговоров. Эта провинция Османской империи была оккупирована англичанами после Мудросского перемирия в октябре 1918 г. Потеря Мосула лишала турок нефтяных месторождений и позволяла англичанам постоянно угрожать Турции, опираясь на многочисленные курдские племена, живущие в этой провинции. Все это создавало почву для взаимных подозрений. Турки были уверены, что именно Лондон спровоцировал восстание шейха Сеида в 1925 г., чтобы показать Лиге Наций: Анкара не способна обеспечить порядок в этом ре- гионе¹. Со своей стороны британские политики не исключали, что кемалисты намеренно дали разгореться восстанию, чтобы получить повод для захвата Ирака. Пробританская позиция комиссии Лиги Наций склонила чашу весов в пользу Лондона¹². К тому же перспектива закрепить Мосул за Ираком заставила даже крайних оппозиционеров из числа иракских националистов поддержать продление британского мандата, который был подписан 13 января 1926 г. в виде англоиракского договора. Не рискуя ввязываться в новый вооруженный конфликт, в Анкаре решили отказаться от Мосула. Компромисс по Мосулу должен был удовлетворить Великобританию и облегчить переговоры Турции с Францией и Италией по экономическим вопросам³. 5 июня 1926 г. дискуссии завершились подписанием англо-иракско-турецкого договора. По договору признавалась Брюссельская линия с небольшими исправлениями, Мосул оставался в пределах Ирака⁴.

Что касается Александретты, то мандат на управление этой территорией был передан Франции 29 сентября 1923 г. В условиях кризиса колониальной системы в конце XIX — начале ХХ в., когда прямое колониальное управление и протекторат изжили себя, новые территории передавались колониальным державам на условиях временного управления. Проводившаяся Францией политика децентрализации, которая имела целью ослабить местное национальное движение, привела к образованию в 1921 г. на севере Сирии автономного Александреттского санджака (Искендерун)⁵. В отличие от решения мосульского вопроса соглашение с Францией в Турции считали временной уступкой. По словам А. Б. Жевахова, «французы надеялись, что введенный в этом регионе по соглашению с Анкарой специальный административный режим несколько успокоит турок. Напротив, эти привилегии только разжигали желание турок требовать большего — присоединения Хатая к Турции... Каждый раз Кемаль обещал “освобождение” Хатая»⁶.

Стремление Ататюрка проводить независимую внешнюю политику вызывало раздражение западных держав, опасавшихся, что его пример повлияет на позицию других стран Востока. В начале 1930-х годов отношения Турции с западными державами отличались известной напряженностью. Тем не менее, подписав в 1926 г. соглашения с Великобританией и Францией относительно подмандатных территорий, Турция завершила период «неофициальных дипломатических и торговых сношений»⁷.

В 1930-е годы для Анкары было характерно внимание к сохранению баланса, предполагавшегося Лозаннским мирным договором, несмотря на все внешнеполитические проблемы (политика позитивного нейтралитета). М. Чобан в связи с этим называет курс Ататюрка «контролируемой, осторожной и согласованной модификацией статус-кво»⁸. Так, при решении спорных проблем, в частности, связанных с принадлежностью районов Мосула и Александретты и с режимом Проливов, Турция предпочитала идти на компромисс. В 1930 г. турецкая дипломатия сделала первый со времени урегулирования мосульского вопроса шаг в сторону сближения с Великобританией. Активизировались связи Турции с Францией. В это период Анкару беспокоили имперские амбиции Муссолини в отношении Балкан и Средиземноморья в целом⁹. Договор с Римом, заключенный 30 мая 1928 г., временно уменьшил эти опасения. В феврале 1934 г. был подписан Балканский пакт — «оборонительный альянс» между Румынией, Грецией, Югославией и Турцией. Кемаль Ататюрк придавал ему большое значение. «Больше не будет конфликтов на Балканах», — заявил он¹⁰¹¹. Но в благодушном настроении турецкий президент пребывал недолго. Через месяц после подписания Балканского пакта Муссолини произнес речь, объявив об экспансии Италии в Африке и Азии¹¹. Правительство Италии стремилось к захвату всей Северной Африки, включая Египет, к овладению Суданом и Аравийским полуостровом. Предположительно агрессивные планы Рима распространялись на южные районы Турции и Сирию¹². Вслед за созданием Балканской Антанты в 1934 г. и нападением Италии на Эфиопию в 1935 г. Греция и Турция заключили в 1936 г. «джентльменское» соглашение с Великобританией, касавшееся ситуации в Средиземноморье¹³. Наметившееся с этого времени усиление британского влияния в Турции способствовало еще большему укреплению греко-турецкого союза. Используя поддержку Великобритании и Советского Союза, Турция восстановила суверенитет над Проливами и добилась права их ремилитаризации (конвенция Монтрё 1936 г.)¹⁴.

Не менее сложную задачу решала турецкая дипломатия и в ближневосточном регионе. Ататюрк намеревался создать широкий пакт с участием стран Ближнего и Среднего Востока. Однако позиция арабских стран не способствовала этому из-за упразднения халифата и светского характера Турецкой Республики. В итоге усилия турецкой дипломатии привели к подписанию Саадабадского пакта с участием ограниченного числа стран — Турции, Ирана, Афганистана и Ирака¹⁵. Проводя активную политику и в Европе, и на Востоке, Турция стала как бы связующим звеном между Востоком и Западом. Ее усилия способствовали образованию системы пактов от Европы до Среднего Востока, так как Югославия и Румыния были членами Малой Антанты и Балканской Антанты, Турция — Балканской Антанты и Саадабадского пакта, а Ирак представлял Саадабадский пакт в арабском мире. Многие исследователи скептически относятся к итогам деятельности Ататюрка по выстраиванию коллективных пактов в Европе и на Среднем Востоке. По мнению А. Кылыча, «ни Балканский пакт, ни Саадабадский пакт не стали эффективными мерами коллективной безопасности, которые он (Ататюрк. — А. Б.) предусматривал»¹⁶.

До обострения обстановки в Европе и в Средиземноморье, происшедшего в результате борьбы за влияние между старыми колониальными империями и державами оси, Великобритания и Франция не проявляли большого интереса к Турции¹⁷. Турецкая политика нейтралитета сохранялась до тех пор, пока с середины 1930-х годов не началась борьба за привлечение Турции на ту или иную сторону в противоборстве великих держав в Европе и на Ближнем и Среднем Востоке¹⁸. Особенно наглядно это прослеживается в вопросе о судьбе Александреттского санджака. Вплоть до 1936 г. Турция официально не возвращалась к нему. Однако после прихода к власти во Франции правительства Народного Фронта последнее сразу же приняло решение превратить подмандатные территории в независимые государства. 9 сентября 1936 г. был парафирован франкосирийский договор, радикально менявший судьбу санджака, поскольку предполагалось прекращение через три года французского мандата и вступление Сирии в Лигу Наций¹⁹. Согласно договору, Александреттский санджак входил в состав Сирии, что не предусматривалось в Анкарском договоре Франции с Турцией в 1921 г. 10 декабря 1936 г. Ататюрк объявил, «что дипломаты должны найти решение, чтобы передать Хатай (территорию Александреттского санджака — А. Б.) Турции»²⁰. К весне 1938 г. уличные столкновения в санджаке превратились в настоящую войну между турками и представителями иных национальностей. Франции пришлось уступить, чтобы не потерять поддержку Турции в той непростой ситуации, которая сложилась в канун Второй мировой войны в Восточном Средиземноморье²¹. На решение Франции повлияла также британская дипломатия, рассчитывавшая на окончательное вытеснение Франции из стран Леванта. 3 июля 1938 г. в г. Антакья между французским и турецким генеральными штабами было подписано соглашение, которое предусматривало введение в санджак турецких войск в количестве, равном французскому контингенту (по 2,5 тыс. человек). 4 июля 1938 г. в Анкаре был парафирован франко-турецкий договор о дружбе, после чего турецкие войска немедленно вступили на территорию санджака, который формально получил статус независимого «государства Хатай» (Hatay Devleti)²². 23 июня 1939 г. одновременно в Анкаре и Париже были подписаны два документа. Анкарское соглашение объявляло, что Хатай окончательно присоединяется к Турции, парижское представляло собою декларацию о взаимной помощи. Ее текст совпадал с ранее заключенной англо-турецкой декларацией 13 мая 1939 г. о сотрудничестве и взаимной помощи в случае агрессии в районе Средиземного моря и взаимных консультациях по обеспечению безопасности на Балканах. Сирийское правительство отказалось признать переход Александретского санджака к Турции²³.

В заключение следует отметить, что турецкий национализм 20—30-х годов воспринимался как концепция, спасшая страну от уничтожения и ведущая турецкое общество к прогрессу, чтобы обеспечить ему достойное место в семье европейских народов. Важная особенность национализма при Ататюрке — его преимущественно внутренняя направленность, что в отличие от иракского или сирийского аналогов уменьшало возможность внешних конфликтов на основе этой идеологии. Основной принцип внешней политики Турецкой Республики был выражен в тезисе «мир в стране, мир во всем мире»²⁴. Турция — одна из первых полуколониальных стран, завоевавших после первой мировой войны национальную независимость, стремилась к развитию дружественных отношений со всеми странами. Реализм политики Ататюрка проявлялся в том, что он не верил ни в постоянную дружбу, ни в постоянную вражду. Примером тому явилось стремление установить дружественные отношения с Грецией, Италией и особенно с Великобританией и Францией — главными врагами Турции в период Первой мировой войны. Благодаря подобной политике к середине 30-х годов Турецкая республика превратилась в сильнейшую по своему экономическому и военному потенциалу страну Ближнего и Среднего Востока. Это заставило Великобританию и Францию воспринимать Турцию как равноправного регионального игрока.