Начало постиндустриальных изменений в странах Западной Европы и США в условиях распада мировой колониальной системы и возникновения мировой социалистической системы в конце 1950-х и в 1960-е годы было воспринято руководством СССР как вызов в научной, технико-экономической и технологической сферах, ответ на который предложило руководство страны в эпоху правления Н.С. Хрущева, начав «поиск новых институциональных основ развития советской экономики»¹. Как отмечали президент АН СССР А.Н. Несмеянов, председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по новой технике В.А. Малышев и министр высшего образования СССР В.Е. Елютин в записке, направленной в ЦК КПСС, ранее усилия направлялись на «освоение нашей промышленностью зарубежных научных достижений», а в следующей пятилетке они предлагали сделать упор на развитие собственной научной и технологической базы². Тем самым СССР смог бы конкурировать с развитыми капиталистическими странами и построить, согласно термину М.А. Липкина, «кооператив» социалистических стран. Заявляя о своих претензиях на глобальное лидерство, в том числе и в сфере технологий, в особенности после XXII съезда КПССС и утверждения «генеральной перспективы» до 1980 г., в 1950–1960-е годы советское руководство уделяло значительное внимание научному и технологическому сотрудничеству с зарубежными странами³. Успехи в нем являлись важным индикатором развития страны и в целом преимуществ советского строя⁴. Но для его развития необходимо было создать и институциональные механизмы, способствующие получению международных патентов и продажи по ним лицензий.

В отечественной научной литературе рубежа XX–XXI вв. встречается некоторый скепсис как в отношении успехов СССР в области развития собственных технологий (указывается, что массово заимствовались западные, в том числе и путем шпионажа), так и в отношении патентования и лицензирования собственных разработок в других странах. Число же полученных в Советском Союзе авторских свидетельств на изобретения, по мнению Г.И. Ханина, не может служить индикатором, так как «условия получения авторских свидетельств в СССР были несравненно легче, чем патентов в США»⁵. При этом вопрос защиты изобретательства в советском государстве и его соответствие международной практике фактически не изучается. Основная часть советских и зарубежных работ, посвященных этой проблеме, приходится на 1960–1970-е годы и, как правило, отражает анализ актуальных на тот момент изменений патентно-лицензионной системы⁶. Последующие публикации, относящиеся к интересующей нас теме, часто содержат лишь перечень достижений СССР или разбор отдельных международных договоров, а их авторы не используют весь комплекс доступных документов, прежде всего архивных⁷. На основе архивных источников опыт советской и международной патентно-лицензионной практики в русле изучения технологического сотрудничества был рассмотрен только в публикации, посвященной производству химических соединений⁸. Таким образом, до настоящего времени вопрос, в какой мере СССР удалось развивать технологическое сотрудничество с зарубежными странами на основе патентной кооперации, остается в историографии нерешенным, а имеющиеся источники – изученными не в полной мере.

Целью настоящей работы является изучение развития технологического сотрудничества СССР с зарубежными странами на примере вхождения его в международную патентно-лицензионную систему с точки зрения принятых в нем мер организационного, законодательного и информационного характера на основе широкого комплекса советских нормативно-правовых актов и международных договоров в сфере защиты изобретательства, а также ранее не исследованных источников: архивных документов Всесоюзного исследовательского института государственной патентной экспертизы (ВНИИГПЭ) и опубликованных отчетов заседания Комитета экспертов по сертификатам изобретателей (авторским свидетельствам) 1965 г. и Вашингтонской конференции 1970 г.

Бόльшую часть ХХ в. право собственности на изобретение защищалось исключительно национальным законодательством. Парижская конвенция по охране промышленной собственности 1883 г. устанавливала принцип равного режима и пределов охраны авторских прав для физических и юридических лиц в странах-участницах, а также давала право на конвенциональный приоритет при подаче заявки в любой из этих стран, но патентование осуществлялось на основе национального закона. Возникающие споры могли решаться как в Международном суде, так и в национальных судах. В Советском Союзе до подписания Парижской конвенции также реализовывался принцип равного режима, но на основе принципа взаимности, согласно которому патенты и авторские свидетельства наравне с советскими гражданами могли получить представители только тех стран, где последние пользовались аналогичными правами. Отметим, что в полной мере основы международного патентования были заложены только международным договором о патентной кооперации 1970 г.

В СССР, где в 1920–1930-е годы развернулось «строительство социализма в одной отдельно взятой стране», начиная с 1931 г. авторское свидетельство практически полностью заменило патент: изобретатель получал вознаграждение, а права собственности на изобретение отходили государству, поэтому закон закреплял преимущество авторского свидетельства перед патентом⁹. Возможность безвозмездного использования изобретений всеми экономическими субъектами считалась основным преимуществом социалистической системы в сравнении с капиталистической. Поэтому предложения о введении лицензионных отношений внутри СССР, появившиеся в связи с реализацией реформы 1965 г., не получили поддержки как «противоречащие самим основам социалистического планового хозяйства»¹⁰. Таким образом, советское законодательство в области авторских прав фактически было отнесено к сфере административного права, тогда как зарубежное развивалось на путях законодательства гражданского, что в известной мере ограничивало возможности сотрудничества. Движение в сторону большей интеграции СССР в международную систему патентования изобретений и открытий требовало согласования различных подходов к фиксированию авторских прав и права собственности. Потенциал для взаимодействия в этом вопросе был, что признавали как советские, так и зарубежные авторы¹¹.

В рамках международного сотрудничества с капиталистическими странами продажа, покупка и обмен лицензиями осуществлялись через заключение лицензионных соглашений, становясь элементом гражданско-правового договора¹². Правовой формой обмена научно-техническими достижениями с социалистическими странами являлся гражданско-правовой договор безвозмездной уступки¹³. Объектом лицензии чаще всего выступали изобретения, защищенные патентами в тех государствах, где они могли быть использованы в соответствии с лицензионным договором (принцип национального режима)¹⁴.

Развитие сотрудничества Советского Союза с зарубежными странами в области патентно-лицензионной работы предполагало изучение зарубежного опыта. 23 февраля 1959 г. вышло отельное постановление Совета Министров СССР, посвященное этому вопросу¹⁵. Комитету по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР (далее – Госкомизобретений) совместно с Государственным научно-техническим комитетом Совета Министров СССР и Министерством внешней торговли поручалось разработать и утвердить в месячный срок порядок патентования советских изобретений за границей¹⁶. В связи с чем в составе Госкомизобретений в феврале 1959 г. появился Отдел патентования и патентной экспертизы оборудования, поставляемого советскими организациями в капиталистические страны, технической документации и конструкций, способов изготовления, рецептов и технологических режимов, передаваемых этим странам¹⁷. А 22 июля 1960 г. был создан ВНИИГПЭ, к которому с 1 января 1962 г. перешли все полномочия по экспертизе в этой сфере¹⁸. В апреле 1961 г. для исполнения задач, связанных с продажей советских лицензий за границу и закупкой иностранных лицензий, Комитет по координации научно-исследовательских работ передал Отдел лицензий в Госкомизобретений¹⁹.

Отметим, что патентная работа в конце 1950-х – начале 1960-х годов велась методами госрегулирования: отраслевые отделы Госкомизобретений и ВНИИГПЭ получали плановые квартальные задания по отбору изобретений для патентования за границей с перспективами экспорта²⁰. Госкомизобретений в 1962 г. по плану должен был направить на патентование за границу 1 тыс. отечественных изобретений, однако за первый квартал отделы ВНИИГПЭ смогли отобрать для этих целей только 49²¹. В Постановлении Совета Министров СССР, признавалось, что наладить патентование советских изобретений за границей в полной мере не удалось²². Подчас именно неразбериха, возникшая в ходе различного рода реорганизаций, и тормозила работу, что признавалось самим руководством Госкомизобретений: «система рассредоточена между патентующими организациями, Госкомитетом, его институтами и Всесоюзной торговой палатой, что вызывает излишнюю переписку между ними и делает систему патентования за границей неоперативной»²³.

Работу по патентованию советских изобретений за рубежом тормозило отсутствие в СССР широкой информационной базы о зарегистрированных в других странах изобретениях, что затрудняло их проверку на патентную чистоту, а предпринятые для ее формирования шаги не давали быстрого результата. 25 июня 1955 г. на Министерство внешней торговли возлагалась обязанность организации через Всесоюзное объединение «Международная книга» систематического сбора информации о вышедшей иностранной литературе и патентах, на Комитет стандартизации – подготовка предложений о порядке обмена описаниями авторских свидетельств и патентов, издаваемых в СССР, с иностранными государствами²⁴. Вместе с тем системные подборки материалов по отдельным странам стали формироваться только в 1960-е годы²⁵, а полные фонды по семи ведущим в области патентования странам к началу 1970 г. еще не были полностью готовы²⁶. Укомплектование фондов описаниями изобретений США, Великобритании, Франции, Японии за 1920–1955 гг. продолжалось и в 1971 г. в основном за счет обмена материалами с фондами Венгрии и Чехословакии, а также за счет взаимного обмена с Японией²⁷.

В начале 1960-х годов административное регулирование затронуло не только работу советской системы по патентованию, но и сферу заключения лицензионных договоров, а также другие взаимоотношения «генеральных поставщиков» с иностранными заказчиками, которые могли осуществляться только централизованно через Государственный комитет Совета Министров СССР по внешним экономическим связям, реализующий государственную монополию внешней торговли²⁸. До конца 1962 г. торговля лицензиями осуществлялась отдельными структурами согласно закрепленной за ними номенклатурой товаров (Машиноэкспорт, Станкоимпорт и т.д.). В 1962 г. было создано специализированное Всесоюзное экспортно-импортное объединение «Лицензинторг»²⁹.

Централизация оказалась достаточно эффективной при наличии двусторонних соглашений о сотрудничестве. В частности, успешно взаимодействовали члены советско-французской рабочей группы, созданной в 1966 г. для реализации Соглашения о научно-техническом и экономическом сотрудничестве между СССР и Францией³⁰. Результатом стало появление выгодной для обеих сторон формы заявки на совместные изобретения³¹. Но в области продажи лицензий централизация не всегда гарантировала достижение результата, зачастую у представителей СССР недоставало навыков организации сложного одновременного переговорного процесса, особенно в случаях, когда право собственности на технологические процессы распределялось между несколькими субъектами, нередко из разных стран³².

О результатах принятых мер правового и организационного характера можно было бы судить по статистике продаж советских лицензий в 1960-е годы, но она является до настоящего времени засекреченной. Некоторые исследователи попытались вывести цифры продаж, опираясь на косвенные данные. Г.И. Ханин, ссылаясь на подсчеты известного американского исследователя Энтони Сэттона, указывает, что на начало 1967 г. СССР была продана 61 лицензия, т.е. в среднем около 10 лицензий в год³³. Доходы, полученные советским государством, подсчитать еще сложнее, поскольку наиболее часто в советской лицензионной практике применялась комбинированная форма вознаграждения, предусматривающая уплату единовременного первоначального взноса, свидетельствующего о намерении покупателя организовать производство и сбыт соответствующего изделия, и периодических платежей в виде процентов от продаж и т.п.³⁴ Г.И. Ханин ориентировался на среднюю рыночную стоимость лицензии, закупленной в 1961–1964 гг. в Японии (0,35 млн долл.). По его мнению, выручка СССР от продажи лицензий составляла около 3,5 млн долл., в то время как в США в тот же период она исчислялась несколькими миллиардами долларов³⁵. Доступные нам архивные материалы также не дают полной информации о числе проданных Советским Союзом в 1960-е годы лицензий и их стоимости, но позволяют сделать ряд уточнений. Согласно информации из письма Министерства внешней торговли от 13 августа 1964 г., к августу этого года «Лицензинторг» заключил 16 лицензионных соглашений на использование советских изобретений, в том числе с фирмами таких экономически развитых стран, как Франция, Италия, Англия, Япония. Доходы по этим и другим лицензионным соглашениям в валюте составили: в 1962 г. – 431 тыс. руб. (около 400 тыс. долл. по курсу ЦБ СССР на 1963 г.), в 1963 г. – 650 тыс. руб. (около 600 тыс. долл.), за семь месяцев 1964 г. – 416 тыс. руб. (около 380 тыс. долл.). Отмечалось, что количество лицензионных соглашений, заключенных в последние годы, и полученные от них доходы «явно недостаточны, если учесть масштабы НИР, проводимых в СССР, и количество выдаваемых ежегодно (около 10 тыс.) авторских свидетельств на советские изобретения». В 1963 г. Госкомизобретений смог отобрать для продажи только 294 лицензии, а за первое полугодие 1964 г. – 84 изобретения. Из общей суммы платежей – 1 673 тыс. руб. (1,5 млн долл.) в свободной валюте и 144 тыс. руб. в форме технической документации – платежи в виде отчислений от продукции, изготовленной по лицензиям, составляли всего 62 тыс. руб. или 3,4%³⁶. Получается, что проданные Советским Союзом лицензии практически не использовались в производстве у лиценциатов из-за низкого качества произведенных изделий, что вынужден был признать и Совет Министров СССР, отмечая недостатки в этой работе и неудовлетворительное исполнение обязательств перед иностранными фирмами³⁷.

В целом, решить задачу патентования и продажи лицензий путем своеобразного встраивания в сотрудничество с зарубежными странами (заключая отдельные договоры) и связанных с ним мер организационного и административного характера в СССР, а следовательно, обеспечить лидерство Советского Союза в области технологического сотрудничества, не удалось. С 1954 г. советское руководство стало искать ее решение на путях интеграции в непрерывно развивающуюся международную патентную систему. Наша страна присоединилась к Конвенции о международной патентной классификации и Международной (Парижской) конвенции о международных выставках (подписана СССР 8 июня 1959 г.)³⁸. Использование в Советском Союзе Международной патентной классификации (МПК), наряду с индексами Указателя классов патентов и авторских свидетельств, выдаваемых в СССР, было введено приказом Госкомизобретений от 22 июня 1962 г.³⁹ В полном объеме МПК намечалось ввести в нашей стране с 1 января 1970 г.⁴⁰, но фактически работа ВНИИГПЭ по реклассификации фонда описаний изобретений СССР и заявок, по которым принималось решение о выдаче авторских свидетельств, завершилась только к маю 1970 г.⁴¹ Благодаря тому, что с 1969 г. в связи с окончанием разработки и согласования проекта МПК значительное число европейских стран либо полностью переходило на эту систему, либо вводило ее в качестве вспомогательной, МПК приобретала значение унифицированной классификации изобретений для большинства стран мира, что открывало более широкие возможности для международного сотрудничества, помимо двусторонних соглашений или соглашений с отдельными зарубежными предприятиями.

Процесс присоединения Советского Союза к Парижской конвенции по охране промышленной собственности начался после принятия Постановления Совета Министров СССР от 8 марта 1965 г.⁴² и завершился 1 июля 1965 г.⁴³ Проблемой для СССР и многих социалистических стран стало закрепленное в их законодательстве авторское свидетельство в качестве формы, преобладающей над патентом, тогда как, согласно Парижской конвенции, только заявка на патент была основанием для возникновения права конвенционального приоритета⁴⁴. В связи с этим еще на Лиссабонской конференции 1958 г. делегации Румынии и ряда других социалистических стран предлагали включить авторское свидетельство в те статьи конвенции, где перечисляются все виды патентов⁴⁵. Но только после начала процесса присоединения к конвенции СССР в Женеве в марте 1965 г. начали рассматривать возможность внесения соответствующих поправок на будущей Стокгольмской конференции 1967 г. Советская делегация, отстаивая равноправие авторского свидетельства и патента, ссылалась на равные требования к заявкам на авторские свидетельства в СССР и к заявкам на патенты в других странах, отмечая, что при получении авторского свидетельства существуют гарантии правовой защиты, указывала на то, что Парижская конвенция изначально основана на принципе равенства суверенных прав и признания особенностей правовых систем стран-участниц. Делегации социалистических государств всецело поддержали СССР, но большинством голосов на конференции 1967 г. авторское свидетельство было приравнено к патенту не по всем статьям, а ограниченно – в действии принципа конвенционального приоритета⁴⁶. 12 октября 1967 г. Советский Союз, наряду с другими странами, подписал Стокгольмский акт Парижской конвенции по охране промышленной собственности и Конвенцию о создании Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС). 19 сентября 1968 г. документы были ратифицированы Президиумом Верховного Совета СССР⁴⁷.

При подписании Парижской конвенции Советский Союз реализовал свое право не принимать п. 1 ст. 28 о решении споров между странами в Международном суде, что сохраняло в неприкосновенности национальный правовой режим, при том что ст. 129 Основ гражданского законодательства СССР и союзных республик гласила, что в случаях расхождения положений международных соглашений, в которых участвует наша страна, и норм советского гражданского законодательства применялись правила международного соглашения⁴⁸.

Советское руководство исходило из того, что подписание Парижской конвенции создавало для отечественных специалистов более выгодные условия, чем ранее предусматривало Постановление Совета Министров СССР от 17 марта 1965 г., так как предоставляло годичный льготный срок не с момента вынесения решения о выдаче патента или авторского свидетельства, а с даты подачи первой заявки. Более того, на Лиссабонской конференции 1958 г. было подтверждено, что национальная заявка является достаточным основанием для возникновения права конвенционального приоритета, независимо от того получит ли объект заявки защиту в этой стране или нет. В связи с этим предприятия и организации, имеющие квалификационные патентные службы, могли проводить подготовку патентования изобретения за рубежом, основываясь на результатах собственной проверки на патентную чистоту, не ожидая решения Комитета по заявкам на выдачу авторских свидетельств⁴⁹. Предварительные публикации сведений о заявленных в СССР изобретениях снимали юридические препятствия для их будущего патентования за границей.

Еще больше возможностей для кооперации и трансфера технологий открывало заключение в 1970 г. Международного договора о патентной кооперации (Patent Cooperation Treaty, РСТ), в первую очередь способствуя более тесной интеграции в рамках СЭВ, поскольку на социалистические страны в СССР приходилась треть выдаваемых патентов и 37–39% от общего числа подаваемых заявок. В связи с чем стали актуальными формирование единой экспертной системы⁵⁰ и создание единого патента социалистических стран, что было впервые озвучено в 1957 г. в ГДР на Лейпцигской конференции по вопросам охраны промышленной собственности⁵¹. На Конференции делегатов патентных ведомств социалистических стран, проходившей в Берлине в ноябре 1959 г., ГДР предложила унификацию процедуры экспертизы и выдачи патентов⁵². Предусматривалось освобождение от взимания пошлин в случае взаимной подачи заявок на получение авторского свидетельства странами, входящими в СЭВ⁵³. Однако эти предложения не были приняты, а затем потеряли свою актуальность в связи с заключением РСТ. Можно согласиться с авторами, отмечающими, что инициаторами перемен в СЭВ и в отношениях СЭВ с ЕЭС и другими организациями зачастую становились страны Восточной Европы, а СССР, напротив, был в этом вопросе достаточно инертным⁵⁴. Сказанное в полной мере относится и к патентно-лицензионной деятельности.

Создание единой международной системы защиты изобретений и открытий без дублирования их в национальном праве впервые предложили США в 1966 г., подобно тому как в 1957 и 1959 гг. делегация ГДР сделала во многом сходное предложение в рамках СЭВ. Международное объединенное бюро по охране интеллектуальной собственности (предшественник ВОИС) с учетом консультаций с государствами – участниками Парижской конвенции последовательно разрабатывало четыре проекта Договора о патентной кооперации⁵⁵. В Советском Союзе в связи с обсуждением вопроса об унификации патентной экспертизы в рамках планов заключения РСТ в сентябре 1968 г. советы ВНИИГПЭ и Центрального научно-исследовательского института патентной информации (ЦНИИПИ) стали изучать проблемы патентной экспертизы в капиталистических странах⁵⁶. При этом, несмотря на отдельные возражения, победила точка зрения, согласно которой СССР необходимо войти в РСТ и руководствоваться международными нормами в патентовании. Жесткая критика деятельности ВНИИГПЭ с идеологических позиций встречается в докладе только одного из сотрудников института, М.З. Плешакова, «О фактах проявления современной буржуазной идеологии в изобретательстве и патентом деле». Однако его выступление не получило поддержки ни у партийного руководства, ни у коллег⁵⁷.

Все же переход к РСТ вызывал в СССР некоторые справедливые опасения, связанные с особенностями правового закрепления приоритета изобретений в США, которые являлись безусловными лидерами в этой области, так как их изобретения составляли примерно 50% от мировых⁵⁸. Вызывала беспокойство и судебная практика, сложившаяся в Соединенных Штатах, по вопросам защиты авторского права. Однако, несмотря на некоторые сомнения, в СССР высказывалось достаточно аргументов в поддержку РСТ. Считалось, что новый договор может подтолкнуть европейские патентные ведомства к борьбе за свои права, а Советскому Союзу позволит бесплатно получать «раннюю информацию по всем изобретениям, которые станут предметом международной заявки», патентовать больше изобретений и повышать уровень экспертизы. Как выразился один из сотрудников ВНИИГПЭ, «наша русская мысль не оскудела, просто мы плохо оформляем заявки»⁵⁹.

В этих условиях проблемы качества советской патентной экспертизы выходили на первый план. При этом рассматривалось несколько путей его повышения: введение так называемой «отсроченной экспертизы», децентрализация в ее проведении, предварительная проверка на новизну предприятием «Патент» с последующей передачей материалов во ВНИИГПЭ. Каждый вариант имел свои достоинства и недостатки. Для подготовки предложений по проектам РСТ и работе по переходу на новую систему рассмотрения международных заявок на изобретения приказом Госкомизобретений № 54 от 16 июня 1969 г. во ВНИИГПЭ создавался Отдел международной патентной кооперации⁶⁰.

Подписание РСТ 23 декабря 1970 г. способствовало совершенствованию отечественной экспертизы: сотрудники Госкомизобретений, включая директоров ВНИИГПЭ, ЦНИИПИ, отделов изобретательского права и внешних сношений начали готовить предложения по созданию в Москве международной организации для проведения поиска и экспертизы по международным заявкам. Госкомизобретений планировал стажировки советских экспертов в зарубежных поисковых организациях, проводились информационные совещания представителей министерств и ведомств по вопросу подготовки к переходу на новую систему патентования изобретений за границей⁶¹. Одновременно с обсуждением РСТ 8 октября 1968 г. было подписано Локарнское соглашение о международной классификации промышленных образцов⁶². СССР присоединился к этому договору 28 мая 1969 г.

В современной литературе встречаются утверждения, будто СССР включился в процесс интеграции в области патентно-лицензионной работы для того, чтобы получить доступ к западным технологиям⁶³. Но нельзя сбрасывать со счетов и претензии Советского Союза на обеспечение технологического лидерства, на развитие конкуренции с западными странами и стремление обеспечить более тесную интеграцию со странами СЭВ. Как показывает проведенное нами исследование, значительные усилия, предпринятые СССР в 1950-е годы с целью встроить советскую модель защиты авторских прав в международную патентно-лицензионную деятельность, не увенчались успехом: количество проданных лицензий оказалось невелико, а качество изделий, произведенных с их использованием, – низким. Учитывая позицию социалистических стран, взвешивая выгоды от присоединения к Парижской конвенции и РСТ, руководство СССР сменило эту модель на интеграционную. Вместе с тем на пути создания этих моделей Советский Союз столкнулся с рядом внутренних ограничений: преимущественное использование административных методов, в том числе в организации патентно-лицензионной работы, недостаточное внимание к предложениям, звучавшим в странах СЭВ, стремление сохранить собственную управленческую и экономическую модель, которая медленно адаптировалась к международным стандартам. Избыточность ресурсов, потребовавшихся для создания двух моделей патентной кооперации на протяжении почти двух десятилетий, в полной мере свидетельствует об инертности советской экономической и политической систем, создававших препятствия в реализации амбициозных планов.